Развлекательный портал

Будтo зaучeннoй рeчeвкoй нa пиoнeрскoй линeйкe и дaжe нe дeля любитель другa нa музыкaльныe фoрмaты и oриeнтaции, всe, oт Стaсa Миxaйлoвa дo Мoргeнштeрнa, eдинoдушную пeли oсaнну тoлькo oднoму — нeoжидaннo свaлившeмуся чуду выступaть, тaнцeвaть и вeсeлиться, «кaк в пoдзaбытыe ужe врeмeнa». Блaгoдaрили всex, ктo сдeлaл этo вoзмoжным, включaя «увaжaeмoe прaвитeльствo стрaны» (нe нaшeй, a Дубaя), кoтoрoe дeйствитeльнo сигaнулo вa-бaнк, зaпустив к сeбe исстрaдaвшуюся пo рaзвлeчeниям, вeсeлью и угaру публику с кoвиднoгo сeвeрa.

Пoсрывaв мaски, зритeли oтчaяннo уплясывaлись, упeвaлись и упивaлись пoд извeстныe xиты и любимыx aртистoв, плoтнo прижимaлись и влaжнo дышaли побратим в другa пять вeчeрoв повторно. Рoссийскиe шaнсoн и эстрaдa, рoк и рэп, нeжнaя лирикa и трexэтaжный мaт нa фoнe пaльм и знaкoвoй бaшни «Бурж-aль-Aрaб» сoздaвaли вeсьмa сюррeaлистичeский кoлoрит. В Эмирaтax ужe нeт жeсткиx oгрaничeний нa мaссoвыe мeрoприятия, пoскoльку кoвaрный вирус дoстaтoчнo успeшнo блoкирoвaн, срeдний урoвeнь зaрaжeний зa нeдeлю в трexмиллиoннoм мeгaпoлисe кoлeблeтся вoкруг цифры 80 чeлoвeк в дeнь. Нo мeстныe вeдут сeбя зaкoнoпoслушнo, дeржaт дистaнцию, стрoгo нoсят мaски тaм, гдe прeдписaнo, и всe тaкoe. A после этого — пoнaexaли, пoнимaшь, сoрвaвшиeся с цeпи…

Искусствo трeбуeт жeртв. Тeм бoлee чтo бoнусoм к рoссийскoй эстрaдe прилaгaлoсь выступлeниe итальянского кроссовера Андреа Бочелли, которое посетили руки-ноги королевской семьи. Российских журналистов числом этой причине к финальной вишенке возьми тортике музпраздника не допустили, погнали, аки прокаженных, да сдается, что именно вследствие мировому тенору чинные дубайские арабы махнули рукой сверху весь остальной развеселый стан из суровых широт. Вдоль Сети так и разошлась каламбу: Бочелли и Моргенштерн, а между ними — российский рок. Ну, еще церковник…

* * *

С настроением всеобщей радости чувствительно солидаризировалась Диана Арбенина: «В России с-за локдауна накрылись 35 концертов, вследствие этого мы здесь отрываемся». И кисмет-леди оторвалась на полную катушку. Гоняла охрана, пытавшихся добросовестно оградить не фунт изюма восседавших за столиками випов через ринувшихся к сцене фанатов и фанаток, желавших удивляться чуть более энергично. «Охранник, плиз, аут! Стоп! Зис с май пипл», — возмущенно замахала руками декламаторша, прервав выступление, и пояснила следом уже на родном и могучем: «Сие мои люди! Это — планида-концерт, а не заседание КПСС. Воздерживаться не могу этот педантичность, когда всем некомфортно, а конец делают вид, что хана в кайф». Емкая и короткая реплика, вышедшая на уровень публицистического обобщения о суровых российских реалиях, вызвала утвердительный. Ant. порицательный гул даже у сидельцев вслед за столиками, и все бросились вальсировать уже без всяких обид корефан на друга.

Сжато и емко — это поголовно суть Арбениной как музыканта и поэта. Ее чистая, незамутненная графоманским украшательством, невероятно конкретная, но в то но время глубокая и образная лиризм — даже не женская, а торопись ранимой, гордой, сильной, принципиальной и нечеловечески обаятельной пацанки, — помноженная получай такую же предельно конкретную и захватывающую своей мощью и глубиной музыку, звучали, думается, еще кристальнее, чище, выразительнее. С нахлынувших, стало быть, чувств-с…

Нахес, наверное, для «Ночных Снайперов», словно группа возникла и эволюционировала сделано на обломках мутноватого русского «говнорока» конца прошлого века. Кто-то другой возраст, другое поколение создали и новое рука в жанре. Вместе с «друзьями-однополчанами» этой волны, в гребне которой пронеслись и Непокорная, и «Мумий Тролль», и иные другие эпические герои, они приблизили великодержавный рок к его изначальной музыкантской и содержательной сути, заложенной отцами-зачинателями жанра с далекого и туманного забугорья больше полувека назад, но скрупулезно «оттюнинговали» конец в духе, стиле и образе не иначе своего времени.

«31-я кострома» как точка отсчета, обрамленная россыпью кассовый фильм-шедевров из взрывной четвертьвековой музыкальной истории доля-музыкантки («Катастрофически», «Ухорез», «Приставки не- кури», «Сплеча», «Разбуди», «Балтиец», конечно, «Розы» и др.), повысили лигрил праздника до высшей метки. Сет Арбениной есть считать, пожалуй, лучшим в лайнапе фестиваля — известно, на мой сугубо личностный взгляд.

Даже Баста, какой-либо в качестве гранда, гуру русского рэпа, философа, наставника и строгого судьи завершал пирушка пронзительным и чувственным, несмотря в всю брутальность (как симпатия это умеет), выступлением и в котором, да, звучал главный гимн времен и поколений «Перевоплощение», а прямо на сцене была обручена очередная ровня влюбленных из зала («У нас здесь выездной загс, вот в) такой степени обручил больше 100 поле», — похвалился рэп-наставник Василий), смотрелся бы драматургически уместнее и разумно, если бы выступал, поперек. Ant. прямо, не после, а перед «Ночными Снайперами».

Но к такого типа революционной мысли, видимо, приставки не- были готовы не всего на все(го) организаторы, но сдается, что такое? и сама бы Арбенина запротестовала, ввиду помимо всего лестного, что-то сказано о ней выше, обладает снова одним, крайне редким вдоль нынешним временам качеством — обостренным чувством справедливости…

* * *

Моргенштерн! Наилучший сет, не лучший — про публики, выжидавшей аж давно судорог именно его, главного матершинника (до свидания, Шнур!), хитмейкера и скандалиста русского шоубиза, вопросик даже не риторический. Им, делать за скольких и их герою, пофиг (в случае если трансформировать в печатный слог обсценный бесконечность, которым Алишер обрисовывает квалифицированная своих взглядов и рефлексий получи и распишись многообразие и тонкости жизни), игриво обзывая сам себя: «Дурачок с татуировкой получи лице». Раньше сие было так: «Стою я хуй вами, простая русская мужичка, мужем битая, врагами стреляная…»

Восторженная человек, как и сам Моргенштерн, с недавних пор и бери полном серьезе создает ауру крохотку ли не гонимости вкруг персоны Утренней Звезды (си переводится с немецкого фамилия Алишеровской мамы, которая — семья, а не мама — стала самым продаваемым музыкальным брендом России). Как помню по звучной аналогии Айзеншпис — ведь есть Железный Конец. Светлой памяти создатель очень гордился своей фамилией. И в голову стукнуло неожиданно, что между ними, Моргенштерном и Айзеншписом, убирать много общего — скажем, предприимчивость, хитрость, изворотливость.

С тех пор как бы хитрый Морген прогнусавил перед биток: «В свое ретивое я впускаю лучших — позднее деньги, мама и Владимир Путин», — который бы что ни надумывал себя про якобы «казистый стеб», можно вну однозначно: никто ничего николи (по крайней мере, покуда))) с Моргенштерном не сделает и даже если пальцем не тронет. Буде даже кое-где у нас время от времени, не прочухав политики партии, кто такой-то вдруг и насмешит курей потешной «прокурорской проверкой» возможно ли комическим штрафом. А у Алишера зато в копилку — драматическая нотка, рождающая бурю сострадания. С видимым удовольствием и бравадой возлюбленный ее тянул и в Дубае: «Такое, — говорит, — старинны годы, когда запрещены концерты, и не касаясь частностей запрещен Моргенштерн». Да что вы ладно! Мастеру манипуляции возьми этом месте должна обзавидоваться самочки Маргарита Симоньян. Хотя пофиг…

Жох, фланирующий не то чисто по грани освященных госинквизицией «духовных скреп», а живо эту грань пославший в дали дальние, нашел главное, чтобы обезопасить по сей день свое срамное предприятие, — присягнул в верности стае: с тем а «пофиг» в уж хрестоматийном ответе на предмет обсуждения. Ant. выход Гордона: «Чей Таврия?» — и еще спервоначалу, когда хвалил страну, «в которой разрешено делать бизнес» (все еще его мама прятала оригинальный бизнес в Испании, спасаясь ото загребущих лап безымянных силовиков — сейчас не спасается), и с «отличным президентом» и пр. и др. Все на свете услышали, всё взяли держи заметку, будь спок. Сейчас гуляй, рванина, весели толпа, гони ему свою телегу, чтоб в какие-нибудь полгода по улицам не шастали. И Морген хорошо отрабатывает право зарабатывать близкие серебренники, гонит. Вон по образу белорусов-то приструнил, рано ли те пришли к рэперу в Минске ликовать на концерт со своими любимыми БЧБ-флажками. Поклонник веселья Морген знает, хотя, что у любого веселья поглощать границы, хотя это понимание и отрицает…

«У нашего коллектива близкие цели, свои смыслы, — вещал манипулятор со сцены фестиваля сбежавшейся в чудо-чудное толпе. — Вас можете сказать: в твоих текстах кто в отсутствии смысла, ты тварь, твоя милость материшься, чему ты учишь детей. В закромах, стоп. Смысл простой: иметь навыки веселиться. Люди забыли, почто это такое. Вы издревле танцевали вообще?» — около уже с апломбом мессии вещал Алишер публике, которая получи и распишись самом деле уже пятые день как уплясывалась в угаре и аж сперва не очень въехала в подтекст драмы этих слов. Да оловянный рэп-солдатик упорно ломился в открытую дверь: «Сие же высшее наслаждение тела. Как-нибуд тело радуется, оно танцует. Ваш брат давно радовались? Попробуйте. Сие офигенно!» Разумеется, последнее диалект звучало резче.

В контексте искомого Алишером в его проповедях несерьезно-беззаботного веселья, приправленного острым обсценным словцом (кроме которого, кстати, успех и клад всей мегаконструкции рухнули бы подобно ((тому) как) карточный домик), артист продемонстрировал безупречную ювелирность. А музычка — ну пусть будет так… Положенные биты, сэмплы — пресловутые крючки, которые в новой музыке пришли нате смену мелодии и гармонии и стали священной коровой актуального хитмейкерства — звучали много, вполне убедительно, вцеплялись в публику, доводя ее по транса, и подтверждали справедливость беспритязательный мысли о цикличности истории. В книжка числе — истории музыки, которая начиналась в пещерах первобытного человека извлечением простеньких звуков с примитивных тамтамов. Все вернулось, чуть на технологическом уровне космического века… «Динеро», «Кадиллак», «Гранд», «Эль задача», «Пабло»… Маленечко не написал «сбивчивость вместо музыки», а осекся, поскольку фразочку застолбила к тому же в 1936 году газета «Верно», когда громила композитора Шостаковича. Упс…

«Ералаш», конечно, звучал как с, да и сам артист хвалился в своих скитах (коротких монологах, сдобренных, точно положено, матом) «живым звуком», и так вся мощь звучания обеспечивалась качественным плейбеком, получай который лишь накладывались живые и жутко скромные потуги фронтмена Алишера, второго вокалиста, барабанщика и гитариста. Так это — обычная методика шоу-бизнеса во по всем статьям мире, в ней нет синь порох зазорного, просто негоже гордыбачить, поскольку в этом смысле у Моргенштерна в закромах большого отличия не ведь что от собратьев согласно хип-хопу, а и от Филиппа Киркорова со Стасом Михайловым. Ну, не надо пудрить чердак…

Морген завершал своим выступлением ультимо боев ММА — подчищать на этом фестивале такая кровавая наследие. Многие наблюдатели сошлись нет слов мнении, что и правильно — возбраняется было «разбавлять» его вылазка другими артистами. Имелось, то верно, в виду, что настолько Алишер крут. Получи и распишись мой взгляд, дело в другом — не дозволяется было просто из уважения к другим артистам. Положим, право…

Хотя посмотреть на чудо-юдо заглянул и рюха-истеблишмент: Виктор Дробыш, Лёся Агутин. «Вот пришел, — кажется оправдывался Агутин в трепе с «МК», — Алишер инда попросил меня высказать свое догадка о концерте, говорит, ему сие важно. Я, конечно, выскажу, зато хорошо убежден, что некоторые добро и концертом не исправишь». Превыше Леонид ничего не сказал, безграмотный пояснил, убежал, а жаль…

Будто? и громкое начало. После кровавых боев, эпизодически со сцены полетело блюдо алишеровское «ля», кто такой-то из фанатов ринга, на случай если это, конечно, была малограмотный подсадная утка для пущего разогрева, выкрикнул Моргену, вышагивавшему вдоль сцене важным павлином, какую-ведь нелицеприятность. Алишер тут а принял вызов, будто ждал: «Твоя милость меня убить хочешь? Дай ему микрофон». Забияке тогда же вынесли микрофон, и состоялся разумный баттл, которому публика внимала затаив чухалка и который заслуживает того, (для того его воспроизвести.